Вы называете себя единым поставщиком услуг в сфере охраны труда и экологии. Почему такое странное сочетание?
Рынок, на котором мы работаем, в странах развитых экономик называется environmental health and safety (EHS). Условно это можно перевести как «охрана окружающей среды и труда». В России эти области курируют разные государственные ведомства, но в организациях за них часто отвечает один и тот же департамент, и ему удобно по своим вопросам общаться с одним и тем же подрядчиком. С этим и связано слияние двух рынков совсем, казалось бы, разных услуг в один и появление многофункциональных компаний вроде нашей.
И что сейчас происходит с рынком EHS в России?
Последние несколько лет он стремительно структурируется, оформляется. Исходя из своей практики мы оцениваем рост инвестиций российских компаний в охрану труда в 15–20% в год, и в целом можно отметить более осознанное и менее формальное отношение компаний к охране труда и экологии.
Можно ли уже сравнивать по объему наш рынок, например, с американским?
Нашему рынку до американского еще далеко, но отрасль становится более зрелой и похожей на западную. Это происходит, например, благодаря международной концепции нулевого травматизма Vizion Zero, к которой Россия присоединилась в 2017 году. Мы стали первой российской компанией — партнером движения. Теперь их уже 4380. Рынок постепенно очищается от компаний-однодневок и отдает предпочтение крупным консалтингово-инжиниринговым компаниям, которые хорошо оснащены, имеют собственные лаборатории и разнообразный штат инженеров-экологов, специалистов по охране труда, химиков, микробиологов, геологов.
А ценовой демпинг не спасает малый бизнес?
Цена важна, но решает не всё. Адаптироваться к изменению законодательства, технологиям, кризисам и даже пожеланиям клиентов мелкие компании зачастую не могут. Крупные корпорации следят за охраной труда и нередко разбираются в ней не хуже внешних консультантов, у которых запрашивают продвинутые тренинги, сложные аудиты или 3D-визуализацию в обучении. Если компания не следит за тенденциями, не внедряет технологии и не посещает международные форумы, она просто не сможет быстро обучиться и выполнить заказ.
На уровне государственных органов есть понимание консолидации этого рынка?
Я думаю, что нет. В отличие от коммерческих компаний для госорганов охрана труда и охрана окружающей среды — совершенно разные области, которыми занимаются два обособленных министерства, каждое из которых концентрируется только на своей области и, кажется, не особенно интересуется делами коллег.
Имеет ли смысл создавать одно ведомство, которое будет курировать вопросы безопасности труда и природы?
Однозначно нет — это слишком разные вещи. Если бы мы были более мобильной страной типа Сингапура, то, возможно, можно было бы создать EHS-ведомство. Но в России слишком сильные и старые традиции природопользования, охраны труда и государственного устройства в целом, да и страна слишком большая. Проще бизнесу подстраиваться под государство, чем наоборот.
Что сейчас требует рынок?
Очень большой спрос на лабораторные услуги, поскольку мало какая обязательная по закону процедура в сфере охраны окружающей среды и труда обходится без них. Специальная оценка условий труда, оценка профессиональных рисков, экологическое проектирование и мониторинг — для всего этого нужны исследования и измерения факторов внешней среды: воздуха, шума, освещения и т.д. Их можно сделать только на специализированном аналитическом оборудовании, которое регулярно поверяется. Поэтому мы вкладываемся именно в это: в 2019 году открыли микробиологическую лабораторию в Москве и испытательный центр в Новосибирске, а основную лабораторию в штаб-квартире на Бауманской модернизировали. Потенциал у этого рынка очень большой. Лабораторные центры — наш главный козырь.
Почему вы считаете это конкурентным преимуществом? Многие приборы стоят недорого, их может купить мелкий бизнес или даже частное лицо…?
Некоторые приборы (в основном для измерения физических факторов: шума или электромагнитных полей) могут стоить относительно недорого, до 150 000 рублей. Зато стоимость других измеряется уже миллионами. Например, мы специально приобрели оптико-эмиссионный спектрометр с индуктивно связанной плазмой «ICPE-9820» фирмы Shimadzu, потому что с его помощью за считаные минуты можно определять наличие и измерять концентрацию более 50 веществ в любых средах. Это нужно при анализе воздуха, воды, почвы или, например, стройматериалов. На бюджетном бытовом приборе такого не сделать.
Кто сейчас основные игроки на рынке лабораторных исследований?
Основной игрок — государство. Есть Росприроднадзор и Роспотребнадзор — надзорные органы в сфере экологии и санитарно-гигиенического законодательства, при них функционируют целые две сети — центров лабораторного анализа и технических измерений и центров гигиены и эпидемиологии соответственно. Эти учреждения оказывают платные услуги и являются основным конкурентом частных лабораторий.
