Защите окружающей среды и экологическому контролю в мире уделяется всё больше внимания. Однако в России рынок услуг по оценке влияния производств на экологию и экспертизе условий труда пока даже не имеет собственного названия. О том, кто сегодня в нашей стране работает на рынке экологических услуг, iz.ru поговорил с генеральным директором ГК «ЭкоСтандарт» Николаем Кривозерцевым.
— Какие запросы существуют сейчас на рынке экологических услуг?
— На сегодняшний день на этом рынке сформированы три основных направления. Первое — «классические» экологические услуги: это мониторинг и экспертиза, когда на объект выезжают экологи, проводят замеры, отбирают пробы, обрабатывают результаты, производят расчеты, оценивают риски и делают прогнозы. Второе — проектно-изыскательские работы. Например, проект санитарно-защитной зоны, проект допустимых выбросов для промышленного предприятия: мы рассчитываем, как объект будет влиять на окружающую среду, разрабатываем специальные защитные мероприятия. Третий блок в России принято называть «охрана труда». Это оценка условий работы: чем человек дышит, насколько ему шумно, каков риск приобрести профессиональное заболевание и так далее. В международном понимании наш бизнес — это услуги в области Environmental Health and Safety (EHS), а в России устойчивого названия отрасли пока не существует. Я бы оценил объем услуг нашей компании по экологии труда в 40% от общего, еще примерно по 30% приходится на два первых направления. Но в свое время, 20 лет назад, начинали мы как раз с мониторинга и экспертизы.
— 20 лет назад об экологии в России почти не говорили, в стране и бизнесе были другие приоритеты. Как вообще в таких условиях формировался рынок экспертизы?
— К примеру, наша EcoStandard group была создана в 1997 году на базе естественных факультетов МГУ. Шаг за шагом, из фирмы трех студентов выросла компания, в которой сейчас работает почти 300 человек. В первые годы работы мы выезжали в какой-то офис или просто на земельный участок и измеряли там электромагнитные поля, радиацию, шум, оценивали качество воздуха и воды. В итоге давали заключение, соответствует ли объект санитарным и экологическим нормам. Как ни странно, нашими первыми клиентами были известные западные банки и медиакомпании. Было несколько крупных иностранных организаций, которые опасались проблем экологического характера в России и боялись сажать сотрудников в помещение без его предварительного обследования. Для таких клиентов мы часто давали заключения в соответствии с международными стандартами, а не отечественными.
— А чем международные стандарты отличаются от российских?
— По каким-то показателям они жестче, по каким-то наоборот. Например, по содержанию формальдегида в воздухе у нас самые жесткие стандарты в мире, а по уровню коэффициента пульсации освещенности на рабочих местах — одни из самых лояльных.
— Какие проекты компании вы считаете знаковыми?
— Наше главное достижение — создание в 2007 году собственной физико-химической лаборатории; сейчас в ней — более 2 тыс. аккредитованных методик, это сердце компании. За 20 лет работы нами было открыто 11 филиалов по всей России, в хорошие годы оборот у нас растет на 30−50%, в кризисные — на 10−15%.
Что касается ключевых проектов, в первую очередь стоит отметить экологическое сопровождение олимпийских объектов в Сочи в 2014 году. Мы в течение трех лет проводили работы для 40% объектов в Имеретинской низменности — начиная с анализа химического состава почвы до изучения того, какие птицы гнездятся в тех местах. Для нас работа в Сочи была очень продуктивной и интересной, с точки зрения выполненных задач она стала огромным прорывом. Сейчас наши заказчики — это крупнейшие российские и международные банки, игроки топливно-энергетического рынка, компании, работающие в сфере торговли, производства, финансов и других отраслей.
— А у малого и среднего бизнеса подобные услуги востребованы? И кого на сегодняшний день среди ваших клиентов больше — международных компаний или российских?
— Малый и средний бизнес в России пользуется экологическими услугами в меньшей степени, в первую очередь наши клиенты — это крупная промышленность, застройщики, торговые сети. До санкций было больше международных клиентов, сейчас уже больше российских. Вообще же в России рынок экологического консалтинга, или EHS, только формируется. Несмотря на то что мы являемся, вероятно, крупнейшим отечественным участником рынка, наши обороты не сравнимы с оборотами аналогичных компаний на Западе: там это миллиарды долларов, десятки тысяч сотрудников. Поэтому я думаю, что в России на этом рынке будет рост еще 20−25 лет. Тем более что каждый год ответственность бизнеса по вопросам экологии растет, общество хочет понимать, в каких условиях оно живет и работает, что люди едят, чем они дышат. Требования государства тоже становятся всё жестче.
— Насколько велика конкуренция на российском экологическом рынке?
— Первые 10 лет нашей работы конкуренции как таковой не было. Было 5−10 небольших молодых компаний и старые советские институты, которые технически могли предоставлять такие услуги, но им это не было нужно. Сейчас ситуация схожая: комплексные услуги — от экспертизы земельного участка до оценки функционирующего промышленного предприятия, построения системы управления экологическими рисками или разработки и внедрения специального программного обеспечения — кроме нас, не предоставляет ни одна организация. Но в каждой узкой нише конкуренция есть, причем существенная, и она с каждым годом усиливается. Одна из проблем состоит в том, что потребитель не всегда может оценить, насколько качественно проводятся анализы, замеры, расчеты, и этим пользуются недобросовестные компании. Правда, сейчас государство начало проводить довольно жесткую надзорную политику в сфере наших услуг, поэтому рынок постепенно очищается от таких фирм.
